– Ты в порядке? Хорошо себя чувствуешь? Нигде не болит? – встревоженно спросил Александр Семенович.
– Все нормально, – с излишней бодростью ответил Кузьма, по глазам отчима понял, что тот ему не поверил, и пояснил: – Сон приснился, будто я в полной экипировке по городу иду, как вдруг на меня откуда-то сверху быдляк свалился, схватил за плечи и давай трясти.
– Вот, значит, как ты обо мне думаешь, – улыбнулся Зубр и потрепал пасынка по волосам. – Вставай, заправляй кровать, умывайся и дуй на завтрак. Чтоб через полчаса был как штык у меня в кабинете.
Комендант вышел за дверь. Лежа в кровати, Кузьма слышал удаляющиеся шаги отчима. Парень не спешил покидать постель, но не потому, что хотелось подольше поваляться. Сон никак не шел у него из головы. Слишком он был реалистичен, да и исполинское сооружение за бетонным забором не давало покоя. За всю жизнь Кузьма не встречал ничего подобного ни в реальной жизни, ни в книжках. А еще тот старик говорил о каком-то эксперименте. Что, если это правда и все, что с ними происходит, – результат жуткого, бесчеловечного опыта?
Он и раньше видел необычные сны, и в них находили отражение произошедшие с ним события или подслушанные разговоры старших. Основанные на историях Парамона недавние кошмары отлично вписывались в эту концепцию. В том, что в них на Кузьму нападало чудовище, не было ничего странного. На то они и кошмары, чтобы снилась всякая жуть.
Другое дело этот сон. Неужели в той замызганной тонкой книжице без обложек, что когда-то попалась ему на глаза в библиотеке убежища, написана правда? Что, если другие миры существуют и спящий человек способен путешествовать между ними? Вдруг тот старик каким-то неведомым способом сумел призвать его сознание к себе, чтобы предупредить, открыть неведомую доселе истину?
– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – сказал Знахарь, когда Кузьма пристал к нему с подобными вопросами, разумеется, без упоминания о Скитальце. О нем он тогда и слыхом не слыхивал. – Это из Шекспира. «Гамлет». Жаль, нет такой книги в нашей библиотеке, зато есть всякая муть, от которой мозги едут набекрень. Лучше бы ты каким-нибудь полезным для убежища делом занялся, а не ломал голову по пустякам.
Кузьма в тот раз выполнил совет Знахаря и до вечера таскал на грибной ферме ящики с готовой продукцией. Вот и сейчас он решил заняться делом, а не терять время впустую. Опоздать к назначенному сроку не хотелось. Отчим за это легко мог отстранить от участия в экспедиции, ведь он не любил, когда его распоряжения выполнялись спустя рукава.
Кузьма соскочил с кровати, влез в штаны и футболку, схватил висящее на стене полотенце и помчался в конец коридора, где находились общественный туалет и мойка. Справив нужду в отдельной кабинке, он подошел к стоящим в ряд эмалированным раковинам. Возле одного из умывальников резвились дети. Они визжали, по очереди зажимая кран пальцем и поливая друг друга фонтанами брызг.
– А ну хорош воду тратить, малявки! Брысь отседа, пока по заднице не получили, – сердито сказал Кузьма и скорчил злобную гримасу для пущего эффекта. Малышня с воплями убежала из помывочной, так и не перекрыв воду.
Усмехаясь и качая головой, шлепая резиновыми тапками по лужам, Кузьма подошел к умывальнику. Сунул руки под холодную струю. Вымыл по локоть. Сложил ладони ковшиком и сунул нос в крохотное студеное озерцо.
То ли от соприкосновения лица с холодной водой, то ли просто время пришло, но он вдруг вспомнил, где видел огромное строение из сна. На обложке одной из книг местной библиотеки в знаке радиационной опасности за спиной вооруженного человека в противогазе виднелось то самое грандиозное сооружение с поддерживающими стены контрфорсами и красно-белой трубой над стальной крышей. И черные полустертые буквы «ЧАЭС» на заборе были оттуда же, вернее, со страниц книги. Так, кажется, называлась атомная электростанция, на которой когда-то произошла авария, а потом, из-за проводимых учеными экспериментов, образовалась особая зона со всякими смертоносными аномалиями, артефактами и мутантами.
Перед глазами на мгновение всплыл частично обглоданный крысой труп. На рукаве, выше окровавленных лохмотьев, на фоне желтого полукруга темнело стилизованное изображение саркофага, так в книге называлась та самая громада за бетонным забором, а под ним вышитые зелеными нитками буквы «Чернобыль Лэнд».
Теперь все стало на свои места. ЧАЭС – Чернобыльская атомная электростанция – «Чернобыль Лэнд». Никаких путешествий сознания между мирами не существует. Он просто вспомнил то, о чем когда-то читал, а потом благополучно забыл. И тот старик вовсе не хотел ни о чем предупредить. Это все оттуда, из книги.
На душе мигом стало легче. Его беспокоили слова седого старца, вызывали тревогу. Трудно осознавать, что ты и все, кто рядом с тобой, кто тебе дорог, всего лишь пешки в чужой игре. Но еще труднее и горестнее понимать, что ты не можешь ничего изменить – по той простой причине, что это выше твоих сил. Что это так же невозможно, как остановить землетрясение, ураган или цунами.
Кузьма выключил воду, насухо вытерся полотенцем и вернулся в комнату. Там он в два счета заправил кровать, переоделся в более подходящую случаю одежду (не в трениках же и в футболке идти к Зубру; он хоть ему как отец родной, но подобной выходки не поймет и не простит) и чуть ли не бегом отправился в столовую. Там он наскоро запихал в себя тарелку каши, запил теплым травяным настоем и за три минуты до конца отведенного времени вошел в кабинет коменданта.
Там уже было полно народу. Воздух гудел от голосов. Чуть ли не соприкасаясь друг с другом головами, о чем-то беседовали Советники и Зубр.
Сидя с другого края стола, Репс и Матюха разговаривали с Байбаком и тремя его разведчиками. Перед ними лежала расправленная карта. Судя по мокрым волосам и темным пятнам на груди и под мышками футболок защитной расцветки, командир разведотряда и двое его подчиненных недавно вернулись с задания. Только и успели скинуть с себя ОЗК, даже времени переодеться не было. Третий боец, по-видимому, был в составе экспедиции. Вместе с Репсом и Матюхой он внимательно слушал разведчиков и следил за скользящим по карте узловатым пальцем Байбака, иногда делая карандашом пометки на клочке бумаги.
– Ну вот, все в сборе. Можно начинать, – громко сказал Зубр, отвлекаясь от собеседников, когда Кузьма сел на оставленный для него свободный стул. – Как вам известно, в городе появилась новая угроза. Обстоятельства так сложились, что нам не на кого рассчитывать, кроме себя. После долгих обсуждений Совет убежища принял решение отправить экспедицию в Кирово-Чепецк. Пока с целью проверки оперативной информации.
Зубр достал из кармана нарисованную Чирьем карту, положил на стол перед собравшимися и поочередно ткнул пальцем в обозначенные крестиками места.
– Ваша задача проверить достоверность данных и доставить образцы в убежище. Если информация подтвердится и в Чепецке действительно есть необходимые нам ресурсы в достаточном количестве, за ними отправится новая экспедиция. Возможно, в том же составе.
Комендант помолчал. Обводя взглядом собравшихся, он как будто запнулся о Кузьму и несколько долгих мгновений смотрел на него, словно сомневаясь в принятом относительно парня решении.
Как и в тот день перед самоволкой, Кузьма отчетливо услышал чужие мысли в своей голове. Зубр разрывался между желанием сохранить в тайне от всех проблемы со здоровьем приемного сына и правом юноши самому решать свою судьбу. Он боялся, что недуг Кузьмы проявит себя во время экспедиции и плохо отразится на его будущем. Парня могли принять за выродка. И хотя в последние годы отношение к мутантам из числа обитателей убежища стало мягче (по крайней мере, их не убивали), с ними мало кто решался жить бок о бок. В случае раскрытия тайны Кузьму ждала социальная изоляция или, того хуже, изгнание. И если первый вариант давал хоть какой-то шанс на благоприятное разрешение ситуации в обозримом будущем, то второй сулил только одно: жестокую и мучительную смерть в одиночестве.